Львовские стены как скрижали

Граффити и теги — эти магические знаки, высеченные на скрижалях новой эпохи, возможно, через несколько лет или десятилетий 6удут стерты неумолимым Хроносом, но пока что мы имеем возможность с гордостью почувствовать себя их современниками и наслаждаться их интеллек-туальным и художественным колоритом. Современные граффити пришли к нам из Европы, и не в первый раз.Чего только не помнит старинный Львов! История города гласит о том, что оказывается, еще 400 лет тому назад мода на подобные надписи на стенах пришла во Львов из Рима, где в XVI в. возле мастерской сапожника Пасквино начали писать так званые «пасквили» — язвительные и хлесткие шутки.

Несчастной немке, госпоже Абрековой, жившей в доме на углу Краковской и Шевской в конце XVI и в начале XVII в., очень не повезло, потому что именно на ставнях х стенах ее дома со стороны улицы Шевской все желающие писали эпиграммы и рисовали карикатуры политического содержания, высмеивая своих врагов, часто в достаточно неприличной форме. Львовяне каждый день спешили сюда, чтоб узнать, кто же в этот раз попадет под огонь критики местных пасквилянтов. Особенно доставалось магистрату, так что в 1601 году магистрат выдал специальное постановление о строгом запрещении пасквилей на него и даже поставил сторожа возле дома. Интересно, как бы прореагировал сегодняшний магистрат, если бы нам захотелось написать на стене, например: «Воду круглосуточно!»

Старинные надписи на стенах Львова. Они обращаются к нам, а мы сотни раз проходим мимо, не замечая их, а если замечаем, то не можем их прочитать.

Надпись на восточной стене кафедрального костела рассказывает нам трагическую и трогательную историю, которая произошла во Львове более четырехсот лет тому назад. В 1598 году умерла от неизлечимой болезни 15-летняя Катаржина, дочь мещанина Войцеха Домогалича. Дедушка девочки, известный львовский геометр Юзеф Вольфович, у6итьгй горем, нарисовал и установил на стене костела икону Матери Божьей Милостивой. Позже тут построили часовню с этой иконой (здание часовни доходило до середины улицы Галицкой). С годами часовня приобрела исключительное значение для верующих.

Хронист того времени писал: «Было это для старого Львова место святее святого. Наполненная молитвами и пением, днем и ночью освещенная, окруженная людьми, стоящими на коленях, была эта часовня как бы сердцем Львова, утешением в его печалях и защитой в несчастьях» .  Даже для польских королей было большой честью помолиться перед иконой в этой часовне.

  Магистрат Львова - барочная ратуша, упавшая в 1826 году. Пластическая панорама Львова Януша Витвицкого

В конце XVIII в. австрийские власти ликвидировали кладбище вокруг Катедры и прика­зали разобрать часовню. Чудотворный образ Матери Божьей Милостивой перенесли в Катедру, а на внешней стене осталась надпись в память о маленькой Катаржине и ее дедушке, который обессмертил свое имя, нарисовав чудотворную икону.

Проходя мимо Катедры, многие, наверное, заме­чали ядра, висящие на ее стенах. Это память о самой грозной турецкой осаде Львова 1672 года. Султан Мехмет Четвертый, захватив все Подолье, поручил Капудан-паше и его союзнику гетману Петру Доро­шенко взять Львов. Самая огромная армия за всю историю города — 230 тысяч — окружила город. Ре­гулярные польские войска — драгуны, прибывшие по приказу короля для обороны, быстро удрали подаль­ше от опасности, не веря в возможность противостоять такой колоссальной военной мощи. Практически все знатные и богатые жители оставили город, но бур­гомистр Львова — Бартоломей  3иморович привел к присяге остальных мещан, и они поклялись, что ни при каких обстоятельствах не оставят город и будут стоять до конца. Их было немногим больше тысячи. И случилось чудо — имея перевес в 230 раз, врагу все же не уда­лось ворваться в город.  Капудан-паша согласился на выкуп в 80 тысяч талеров, из которых город мог выплатить только 5 тысяч. До момента полной выплаты турки взяли десять заложников, среди которых было и два украинца. Весь город со слезами благодарности провожал их в неволю. К заложникам по собственному желанию присоединился мещанин Яков Нырка. Целых семь лет пробыли заложники в турецкой неволе, пока город не выплатил все деньги, но домой живыми вернулись не все.

Самое большое ядро со стороны трамвайной линии, напоминающее нам об этих событиях, имеет надпись: «Ех obsidione turcicu» (с турецкой осады, года Божьего 1672, дня 28 марта).

А старинная надпись на латы­ни рассказывает историю мень­шего ядра, того, что висит ближе к часовне Боимов: «Во время осады Львова турками года Бо­жьего 1672 дня 29 сентября это 38-фунтовое ядро, выстреленное из пушки, перелетело через восточное окно, упало внутри костела за большим алтарем и задержалось без вреда под распятием в пресвитерии, когда в   ночь на Святого Михаила 6ушевала страшная буря с громом и молнией*.

Львовский кафедральный собор - катедра. Пластическая панорама Львова Януша Витвицкого

Снаряд, вмурованный в стену Катедры выше надписи о Домагаличах, напоминает об украинско-польской войне 1918-1919 годов, а надпись на латыни гласит: «Ех obsidione ruthenorum» (с украинской осады 5 марта 1919 года).

Такие же надписи можно увидеть на стенах Преображенской церкви и церкви Ольги и Елизаветы на Привокзальной. Все они датируются 1919 годом, то есть эти храмы пострадали от обстрелов во время почти пятимесячной осады Львова, в которой украинцы держали город после того, как оставили его.

А на башне костела Магдалены можно разглядеть ядро на цепях. Это единственная память со времен Листопадового чина 1918 года, когда украинцы, обстреливая с Цитадели польский отряд, занявший позицию на южной башне костела Марии Магдалины, разрушили эту бaшню.

Caмaя известная надпись во Львове размещена над порталом бывшего Доминиканского костела, теперь греко-католической церкви святой Евхаристии.  Монахи-доминиканцы прибыли во Львов еще во времена князя Льва, который их пригласил, желая угодить своей жене-католичке, венгерской принцессе Констанции.  Доминиканцы о6устроились тут, на месте бывшего княжеского дворца. Их основатель испанец Доминик Гусман, проповедовал бедность монахов и странствующее миссионерство. В XIII в. Папа Римский передал в ведение доминиканцев инквизицию, которая пребывала в их руках до XVI в., когда эту функцию взяли на себя иезуиты. Доминиканцы были известными философами и теологами, из их рядов вышли Фома Аквинский и Альберт Великий. Название «доминиканцы» («domini canes») в переводе с латыни означает «Господние псы». На портале собора изо6ражен символ доминиканцев — пес с факелом в зубах, который лежит на Святой Библии и охраняет ее. Существует легенда, будто бы матери Доминика Гусмана, когда она была беременна, явился ангел Божий и сказал: «Ты родишь факел, который сожжет врагов святой веры».

В середине XVIII в. на месте своего готического храма доминиканцы построили этот чудесный барокковый ансамбль с величественной надписью “Sоli Deo Horior et Gloria” — “лишь Богу честь и слава”.

Обычай украшать жилище крылатыми изречениями и разнообразными сентенциями философского смысла существует во Львове с давних времен.

Львовские каменицы. Пластическая панорама Львова Януша Витвицкого

Каменица №28 на площади Рынок известна тем, что тут провел свою последнюю ночь перед казнью молдавский господарь Иван Подкова. С XVI в. этот дом  принадлежал преимущественно аптекарям и врачам. Тут, над двумя порталами и всеми окнами, видим латинские надписи, которые впечатляют своей средневековой мудростью, не утратившей своего значения и поныне. Над окнами третьего этажа слева видим надпись: “Probus invidet nemini” — “Мудрый не завидует никому», и дальше: «Чистота побеждает все»,  «Уважение — награда целомудрию». Ниже: «Где благодать, там и Бог», «Где излишества, там грех», «Где богатство, там приятели».  Дальше очень характерное для эпохи Ренессанса высказывание: « Никогда полезное не уходит с прекрасным» и, наконец над главным порталом: “Deus  meus et omnia” — «Бог мой и все”.

Если мы попробуем серьезно поразмышлять на, этими сентенциями, то, возможно, хоть немного приблизимся к человеку эпохи Ренессанса — умному, спокойному, гармоничному и жизнерадостному.

Дом «Времена года» по ул. Армянской, 23,  декорирован во второй половине XIX в. рельефами замечательного украинского мастера Гавриила Красуцкого. Тут мы видим рельефы, аллегорически изображающие четыре времени года и римского бога Сатурна, во времена которого люди жили в «золотом веке». Возле аллегории Весны надпись: «не медли, и ниву тучную пусть вспашут сильные волы». Лето украшено надписью: «В зной нужно срезать хлеба золотые». Осень «разноцветные дарит плоды», и наконец Зиму характеризуют слова: »В холода хлебопашцы живут урожаем и весело пируют друг с другом» . Все цитаты принадлежат древнеримскому поэту Вергилию. В этом доме до 1946 года была мастерская известного польского архитектора Януша Витвицкого, создавшего уникальную пластическую панораму Львова, которая сейчас хранится во Вроцлаве.